Вставать не хочется. Неприятно осознавать, но Август заснул бы прямо так, вообще не двигаясь. Усталость, которая на него навалилась, кажется неподъёмной. И всё же, Валери сказал – значит, надо вставать.

Он поднимается с трудом, слегка морщась - ноги побаливают уже сейчас. Немного постояв в стороне, Август садится на пол, рядом с кроватью, и прислоняется к тумбочке, прикрыв глаза.

Всё же, он его не убил. Наверное, было глупо всерьёз этого бояться.

Валери уходит в другую комнату. Время тянется долго, когда ты настолько устал, и Август ложится на кровать верхней частью тела, сложив голову на руки – так он, вроде бы, не должен пока что ничего испачкать, хотя завтрашнее бельё надо будет тоже стирать. Да, завтра надо будет привести всё в порядок…

Когда Август просыпается, на улице уже светло, но первое, что он замечает, это тепло и приятные объятия. Ещё не открыв толком глаза, он обнимает Валери покрепче, прижимается к нему всем телом и зарывается носом в его волосы, вдыхает приятный, родной запах. Судя по тому, как он его держит, брат проснулся уже какое-то время назад. На выдохе, Август произносит:

- Боже…

А затем добавляет, коротко усмехнувшись:

- Всё болит.

Он явно отвык от таких нагрузок. Тело болит даже больше, чем вчера, и до сих пор словно залито свинцом. Такого секса у него не было уже достаточно давно, и судя по всему не будет ещё по крайней мере сегодня. Идея проспать весь день кажется невероятно привлекательной, но ведь тогда пропадёт выходной, который они могли бы провести вместе.

- Доброе утро. Давно проснулся?

Сделав усилие, Август поднимает голову и смотрит на Валери. Улыбается. В эти минуты кажется, словно вчерашнего ничего и не было, но ощущение, что между ними снова что-то поменялось, всё же неуловимо витает в воздухе. Хоть бы и потому, что Валери выглядит спокойнее, чем обычно.

- Я не помню, как заснул.

Наконец, по мере того, как приходит в сознание, он принюхивается, и с неприязнью морщится. Секс с Валери действительно доводит его до такого состояния, что не получается даже привести себя в порядок перед сном. Простыни определённо придётся стирать снова.

- Не хочется уходить, но мне надо привести себя в человеческое состояние. Потом постараюсь приготовить завтрак. Чего ты хочешь?
[nick]August[/nick][status]make me unsee it[/status]

Пробуждение приятное. Валери не отпускает его сразу, и из-за этого лишь больше хочется проваляться в постели весь день, поэтому ещё несколько минут покоя Август принимает с благодарностью, прежде чем всё-таки встать, опираясь на тумбочку и пытаясь не издавать никаких кряхтящих звуков. Ему кажется, что он выглядит комично и без того.

- Спасибо, - ему, действительно, тяжело было бы что-то делать, и решение с доставкой пришлось кстати.

Вырубился прямо у кровати. Август слегка качает головой, пока ковыляет в сторону ванной. По пути на глаза попадается пальто – именно в него он запихал телефон, надеясь поутру или в течение вечера перепрятать понадёжнее. Сейчас это, конечно, уже не имеет никакого смысла. Нужно будет отдать его Валери, когда наконец будет одет.

С выдохом он закрывает за собой дверь и опирается на раковину, машинально включая воду, начиная чистить зубы. Август смотрит в зеркало только после того, как выключает воду, - избегать зеркал взглядом большую часть времени стало для него привычкой.

«Интересно», - мысль разлетается эхом, перекликаясь со вчерашней реакцией Валери. Он всматривается лучше – сегодня размытое изображение стало чётче, на нём появились отчётливые очертания его тела, ещё смазанные, но уже хорошо идентифицируемые. На нём появились новые детали.

Август поднимает руку и касается красного пятна на своей шее, по пути замечая, что такое же, по-видимому, образовалось и на запястье. Поднося руку к горлу, он понимает, что это отпечаток ладони, правда, очевидно не его собственной. Пока он стоит, всматриваясь, поворачивая голову, рука в отражении скользит выше и касается его щеки, проводит нежно, как Валери провёл с утра, и оставляет ещё один красный след. Август нервно трёт шею, убеждаясь, что там ничего нет, и с напряжённым выдохом отходит к ванне.

Отмыться теперь хочется ещё сильнее.

В горячей воде Август пролежал довольно долго. Он слышал, как курьер доставил еду, и как Валери её забрал. Конечно, никаких красных разводов в воде не было – брат, по правде, не так уж сильно его вчера отхлестал, чтобы крови было больше, чем выступило бы из пары царапин. Основной ущерб расцвёл синяками и ссадинами. Август пробыл в воде достаточно, чтобы перестать замечать щипание, и всё тёр, тёр кожу, уставившись в одну точку.

Что ж, он сам сказал, что принадлежит ему. Очевидно, он говорил правду.

«Кем были эти люди?»

Они тоже были кому-то дороги, наверняка. Да и даже если бы не были – что бы это поменяло? Он вздыхает, немного приходя в себя, и наконец заканчивает с остальным – моет волосы, спускает воду, смывает с себя мыло. На выходе, обматываясь полотенцем, не смотрит в зеркало повторно.

- Прости, что задержался, - роняет Август по пути в свою комнату, и возвращается уже в домашних штанах и свободной футболке. В такой одежде его редко можно заметить даже дома.

Он садится за стол.

- Надеюсь, ничего не остыло?
[nick]August[/nick][status]make me unsee it[/status]

Несмотря на то, что случилось в ванной, общество Валери его заметно успокаивает. Он выглядел немного напряжённым, когда вышел, но с лёгкостью расслабился ещё с первых его слов, устроился поудобнее на стуле и начал есть – сначала омлет.

- Спасибо, - Август улыбается, отвечая на его ремарку относительно обработки ран. Это уже второе «спасибо» за достаточно короткий срок, но такая забота и правда приятна, особенно когда самому сейчас не хочется делать вообще ничего.

- Сам-то не побаливаешь от перенапряжения? Не заметил, чтобы у тебя было много физических нагрузок в последнее время.

Август отпивает кофе. Он ест не очень много, примерно половину того и примерно половину сего, но кофе пьёт с удовольствием. В моменты, когда его руки ничем не заняты, Август потирает запястья. В голову приходит мысль, что нужно рассказать Валери о том, что он видел, и о том, что видит в целом, раз тот хочет знать абсолютно всё.

Ему разрешили оставить телефон. Брат не выглядел так, словно планировал развивать эту тему, и Август не стал. Раз он так решил – хорошо. Ему, на самом деле, всё равно нечего с этим телефоном делать. Некому звонить. Он бы никому не мог рассказать о том, что с ним произошло, а общаться впустую уже не так интересно, как было раньше. Да и кто бы стал с ним общаться, кроме Лео, и так излишне любопытного?

- У меня пока что нет интересных идей. Я бы предложил просто прогуляться по парку – сейчас довольно красиво.

Август ковыряет вилкой остатки еды, пока думает о том, как ему лучше рассказать.

- Ты говорил, что хочешь знать всё, - начинает он. – Я постоянно вижу что-то, и уже привык это игнорировать. Всё равно ничего хорошего из этого не получается, и сделать с этим ничего нельзя. Например, когда я смотрюсь в зеркало, или смотрю на тебя…

Он делает в воздухе неопределённый жест рукой, а потом вздыхает.

- Некоторые места, которых ты недавно касался, теперь тоже в крови. Я не мог это стереть. И… в общем, мне нужно было время, вот я и…

Август допивает кофе.

- Вот я и задержался, в общем. Вот тут, - он показывает на шею, а затем на запястья: - и тут. Я и сейчас это вижу.

Его пальцы начинают тарабанить по поверхности стола.

- Я не знаю, что тебе делать с этой информацией. Или что делать мне. Мне, наверное, хотелось бы научиться рисовать – описывать все эти вещи сложновато. Не мог бы ты скачать мне какие-нибудь видеоуроки? Всё равно заняться нечем.
[nick]August[/nick][status]make me unsee it[/status]

Замечание Валери про то, что следы на нём есть и без крови, заставляют улыбнуться. Конечно, их видно не так хорошо, но различить можно там, где есть возможность посмотреть. Почему-то, после этого Август на какое-то время успокаивается, и его больше не тянет пытаться оттереть то, чего нет.

- Физически, конечно, нет – не мешает. В остальном… что тебе сказать? – он вновь вздыхает. – Я не знаю, как это объяснить. Игнорировать это не так просто. Иногда получается отвлечься, конечно. Это, скорее, всегда со мной. Как фон. Я и без следов… об этом часто думаю.

Последнее предложение звучит тише, но потом он начинает снова:

- Я часто думаю о том, кем были люди, которых ты убил. Как с этим жить. Что будет дальше. Мне сложно… с этим примириться. Каждый день, я боюсь увидеть, что этого станет больше, или ярче, и не знаю, что с этим делать. Я не могу относиться к этому…

«Так, как ты».

- …спокойно. Не знаю, смогу ли я когда-нибудь это переварить. Но и жить без тебя я не смогу. Не захочу.

Август улыбнулся.

- Так что я пытаюсь просто наслаждаться тем, что у нас есть.

Он берёт его руку в свою и сжимает покрепче.

Хотел бы он заниматься с преподавателем? Конечно, это не совсем то, чего он хотел. Ему нравится, когда его музыка трогает других, но ещё – ему необходимо видеть реакцию. Август, как творец, достаточно тщеславен. Быть талантливым ему было бы мало – нужно быть талантливее других. Оставить свой след.

- Я думаю, мне бы хотелось вернуться к учёбе. Получить настоящий диплом. Но сейчас, кажется, и без того проблем хватает.

Он проводит пальцем по тыльной стороне его руки.

- Поэтому я и не люблю говорить о том, что вижу. Мне не хотелось портить хорошее настроение.
[nick]August[/nick][status]make me unsee it[/status]

- Хочу.

Август прикрывает глаза. Накрывает его ладони своими, и на несколько секунд его наполняет покой. Впервые за последнее время он чувствует себя защищённым – в этот момент. Это чувство, давно забытое, на самом деле рядом с ним было когда-то привычным. Но сейчас – ещё сильнее. Его тепло – намного приятнее.

Голос Валери звучит совсем близко, от чего по плечам пробегают мурашки. Его волосы спадают на кожу, что возвращает к моменту, когда он распускал волосы вчера, - моменту красивому и запоминающемуся. Август всегда считал его красивым.

- Обработаешь, ага, - он тихо усмехается, запрокидывая голову и прислоняясь к нему щекой. – Обработал уже. Но идея хорошая, обе идеи.

Не хочется отпускать его – ни в душ, ни куда бы то ни было ещё, но пора вставать. Август идёт следом, ещё какое-то время незаметно улыбаясь. Такая близость на него действует одуряюще.

- Опять раздеваться? Боже, кто бы мог подумать, что ты так… молод душой.

Он снова тихо смеётся и снимает с себя одежду, вновь ложась на кровать. Август закрывает глаза, наслаждается, по мере возможности, процессом. Несмотря на лёгкую боль, весь процесс в целом действует на него усыпляюще, поэтому он поначалу только мычит что-то неопределённое в ответ.

- Как такое может не нравиться… и кто бы мог подумать, что ты можешь быть таким.

- М-угу, - отзывается Август, переворачиваясь набок и зевая в ладонь. – Я, наверное, ещё немного вздремну, пока ты не вернёшься.

Глаза закрываются сами собой. Может, не во всей комнате, но на его кровати стало уютнее. Они уже два раза просыпались вместе, и оба раза это было невероятно приятно. Август обнимает одеяло, проваливаясь в дрёму.

День проходит чудесно. Шаги Валери сразу вырывают из чуткого сна, и свободное время они смотрят фильмы, разговаривают, едят какую-то ерунду. До самого вечера Август остаётся в полусонном, уютном состоянии. Наслаждается поцелуями, которые удаётся украсть. В какой-то момент – даже расчёсывает ему волосы, пока брат выбирает видеоролики. В том мире, в котором они оказались, всё это кажется глупым и хрупким. Но ему бы хотелось, чтобы так было всегда.

Следующим утром Август просыпается от движения рядом – Валери встаёт на работу. В голову приходит мысль, что сам он в конец обленился, потому что ни вставать, ни заниматься делами по дому, ему вновь не хочется, даже несмотря на то, что телу стало полегче. Всё напряжение, что он испытывал последний год, и особенно – в последний месяц, кажется, наконец ослабило свою хватку, и теперь ему нужна была длительная спячка, чтобы восстановить силы.

Может быть, после этого он бы даже начал нормально есть, что неплохо бы сказалось на том, каким непотребным образом на нём сейчас висит весь его гардероб.

- Уже уходишь? – Август сонно улыбается. – Могу я рассчитывать на поцелуй перед выходом?
[nick]August[/nick][status]make me unsee it[/status]

Август задерживает поцелуй не долго – ему всё же полегчало, а это значит, что вернулись различные гигиенические бзики. Однако приобнимает он его с удовольствием, и какое-то время наслаждается близостью Валери.

- Сюрпризы? – говорит он, улыбаясь, хотя на самом деле немало удивлён. Во-первых, ему и в голову не могло прийти, что это за посылки, во-вторых, ему позволили открыть дверь, а значит его заточение можно считать почти что завершённым. Ощущение свободы, так внезапно накатившее, встретилось с тотальным непониманием, что с ней делать.

- Я был бы очень рад.

Август целует Валери ещё раз, когда он уходит, - на прощание, - а затем снова проваливается в сон, получше закутавшись в одеяла, и спит примерно до полудня.

Оставшийся день проходит в рутине. Он меняет простыни, снова принимает душ. Пьёт кофе и моет посуду. Большую часть времени Август учится рисовать, и даже начинает задумываться о том, чтобы заняться этим всерьёз - у него определённо есть собственное «видение», о котором так часто говорят, когда вспоминают художников. И куча свободного времени, чтобы тренироваться.

Несколько раз он буквально пялится на ключи от входной двери. Те исчезать не планируют.

Примерно в три часа дня приходит первая посылка. От звонка в дверь Август чуть ли не подпрыгивает и идёт открывать дверь с таким чувством, словно забыл какие-то базовые уроки жизни. Забавно, если учесть, что ему казалось, будто бы он не принимает всю эту историю с заточением всерьёз. Оказалось, ещё как принимает.

Он расписывается и принимает посылку. Вскоре выясняется, что это телефон – новенький, явно недешёвый, и довольно приятный на вид. Август вспоминает что случилось с его прошлым смартфоном и усмехается, думая, что таких подарков он не заслуживает.

Теперь, наверное, надо уж точно вернуть Лео его телефон? Выкидывать как-то расточительно.

Копаться в новинке он решает уже в своей комнате. Там, к тому же, год уже пылилась симка, которую Валери купил ему вместо старой. Только вставив её, Август понимает, что денег там нет, и позвонить брату не получится. Поэтому он пытается подсоединиться к интернету – мало ли какие ещё поблажки ему теперь положены? – и ищет брата в мессенджерах.

Получил твой подарок. Не стоило так тратиться, но мне очень понравилось.

Он прикладывает фотографию со фронтальной камеры – на ней он улыбается и смотрит прямо в глаза, по-видимому, смотря в объектив на момент съёмки. Уже после того, как фото появляется в чате, Август бросает на него последний взгляд, и застывает.

Он в порядке. На этой фотографии – он в порядке. Осунувшийся, ещё явно не восстановившийся физически и определённо травмированный морально, но нормальный. Ни осколков стекла, ни ран. И никаких следов крови, которые были видны, пока он снимал. Так, значит, он выглядит? Август открывает свою фотографию на полный экран.

Отчего-то, несмотря на огромное облегчение, ему становится безумно больно, и с глаз начинают течь слёзы, которые он поспешно вытирает, стараясь остановить себя до того, как это дойдёт до рыданий.

Наконец, он сможет увидеть Валери так, как он действительно сейчас выглядит.

Август добавляет:

Хорошая камера.

Чтобы отвлечься от волнений, он скачивает пару игр и какое-то время в них залипает, но, не сумев избавиться от желания зарисовать и это, идёт снова смотреть видеоролики.

Вторая посылка приходит около пяти. Курьер выглядит нездорово измождённым, но первое, что привлекает внимание, - коричневатая желтизна его кожи. Август поспешно забирает коробку и закрывает дверь, расписавшись кое-как. Он не знает, болен ли этот человек, или с ним что-то не так на каком-то более глубоком, ему к сожалению заметном, уровне.

Эту посылку он открывает сразу у себя в комнате, и первое, что ему попадается – вибратор. Август весело, задорно усмехается.

«Так-так-так…»

Второе – наручники, верёвки, плеть.

Он качает головой, улыбаясь ещё шире, - Валери, похоже, знатно так закупился. Когда только успел? Жаль, что в это время он уже, видимо, спал, потому что выражение его лица в этот момент наверняка было бесценно.

Затем идут кляп, несколько видов вибраторов, уретральные штуки, - на каком-то моменте Август понимает, что ему становится жарковато, и в первую очередь покалывает щёки. Представить, как всё это может использоваться, легко. Почти всё из этого он, к тому же, уже видел в непосредственной близости.

Когда поиски приводят его к распорке для ног, Август выдыхает и решает на какое-то время прерваться. Всё это определённо стоит отнести в комнату к Валери.

Примерно в шесть десять Август посылает ещё одно фото – на нём он уже в кляпе и в маске.
[nick]August[/nick][status]make me unsee it[/status]

Конечно, маску и кляп приходится снять до прихода Валери. Действительно, в голову приходила мысль встретить его как-нибудь так: как на фото, или в ошейнике, но учитывая, что все эти вещи будут использоваться впервые в их отношениях, а для него и вовсе впервые, было бы логичнее, если бы брат сделал всё сам.

Август решает отвлечь себя вновь и идёт готовить. Сейчас для этого достаточно рано, но никогда не узнаешь, в какой час Валери появится, а у него было ощущение, что сегодня его сморит значительно раньше, может быть, ещё до того, как тот выйдет из офиса. В действительности же – звук поворота ключа в замке застаёт Августа врасплох на моменте, когда он только заканчивает убираться после готовки.

Сейчас нет ещё и семи.

Он встречает его улыбкой – немного удивлённой. С удовольствием обнимает и помогает раздеться.

- Не ожидал, действительно. Ничего не случилось? – Валери целует его, и Август улыбается шире. – Понравились, конечно. Ты, конечно, неплохо так прошёлся по магазинам, пока я спал.

Он хочет рассказать о фото поподробнее, и даже открывает рот, но решает пока немного повременить до того момента, как они устроятся. Тем более, Валери озвучит тот факт, что он, вообще-то, «задерживался».

- Только не говори мне, что всё это время ты так задерживался, - Август ставит перед ним тарелку с едой и кружку кофе, а сам садится со своей стороны с меньшим количеством еды, но с большим – кофе. Успевает отпить немного, пока Валери пытается сформулировать свои мысли, и с интересом на него смотрит. Брат очень редко рассказывал истории с работы.

- Что?! – Август чуть не давится смехом от неожиданности, еле как совладав что с собой, что с кофе, который он пил, и вытирает губы, отчаянно пытаясь взять себя в руки. На его лице, несмотря на тон Валери, расцветает весёлая улыбка, потому что даже несмотря на его реакцию, немного пугающую, недооценить весь юмор произошедшего попросту невозможно.

- Да, знаешь… знаешь, это на него очень похоже, на самом деле. Да, есть такая привычка.

Август потирает лоб, будто не веря в то, что у Лео хватило наглости на такой поступок. Казалось бы, давно уже пора было перестать сомневаться в таких вещах.

«Обед-антистресс», - добавляет Валери, и с губ Августа вновь срывается громкий сдавленный смешок.

- Боже, да, это очень… в его духе. Кхм.

Он теперь выглядит немного виновато. Надо, видимо, объяснить, пока ему не досталось за выходки Леонарда.

- Понимаешь, мне кажется, он пытается с тобой… что-то вроде подружиться? Я даже не знаю. Мне кажется, он решил таким образом найти к тебе подход. Ему показалось, видимо, что просто начать с тобой общаться не получится, и он решил … вписать себя в твою жизнь без твоего спроса. Может, даже и не вписать, но по крайней мере напомнить о себе. Я бы сказал, что вряд ли этим всё ограничится.

Август описывает несколько кругов вилкой по овощам.

- Когда он всучил мне свой телефон, это было под предлогом того, что он за меня волнуется. Ему показалось, что происходит что-то странное. Он надавил на меня… не знаю, что конкретно он заметил. Думаю, заподозрил что-то вроде домашнего насилия, потому что вёл себя достаточно серьёзно и даже спросил, не стоит ли ему обратиться в полицию.

Август торопливо добавляет:

- Я сказал ему не лезть и начал угрожать, что разрушу его репутацию. Сказал, что расскажу прессе о нём такое, что родители заставят его заползти под камень настолько глубоко, что ему оттуда ещё лет десять придётся выкарабкиваться. На этом мы и распрощались. Поэтому я подумал, что он может не рискнуть появиться снова.

Он делает паузу.

- Но я, видимо, его недооценил. Думаю, если бы он хотел всерьёз кому-то рассказать, то уже бы это сделал, и не было бы никаких подобных выходок. Да и мы бы… заметили. Я не знаю, иногда его действия трудно предугадать из-за того, насколько он привык, что ему всё можно. В целом, он и сам не то чтобы чист. Мне кажется, ему любопытно. Я сам с ним не связывался.

Повисает очередная пауза. Август, поначалу избегавший взгляда Валери, снова начинает робко улыбаться, и заглядывает ему в глаза.

- Как, говоришь, назывался обед? Антистресс?

Ему явно трудно сдержать новый смешок.
[nick]August[/nick][status]make me unsee it[/status]

Да уж, «прекрасный друг» - это именно то, кем Леонард обычно кажется для неподготовленных умов. Август улыбается в ответ на слова Валери, смеётся.

- Возьми завтра мою еду с собой. Так ты хотя бы сможешь выкинуть или отдать то, что он пришлёт. К тому же, давно уже пора это начинать делать. Не представляю, почему не предложил раньше.

Он, конечно же, знает, каким «прекрасным» другом Леонард может быть. Они знали друг друга не так уж мало, поначалу как знакомые, довольно быстро – как любовники. В их отношениях никогда не обговаривались какие-то обязательства. Август не знал, имеет ли на это право, не привык к такому формату отношений, а Леонард, кажется, в целом слабо был знаком с концепцией моногамии. Поэтому у него было множество шансов поближе рассмотреть, каким человеком он на самом деле является. Как легко кидает тех, кто ему доверял, кто больше ему не интересен, кто переступает границы, о наличии которых знал только он.

Как легко он использует людей ради сиюминутных удовольствий и как ловко заставляет об этом молчать.

Может ли он действительно быть хорошим другом? Август не знал ответа на этот вопрос. С ним – всегда безопаснее думать, что нет. Но и с ним – всегда будет казаться, всегда будет хотеться, чтобы это было правдой.

Может быть, у Леонарда просто никогда не было близких контактов с людьми, которые в действительности способны дать ему отпор. И если это было намеренно, то на забавный путь его завело собственное любопытство.

Валери заканчивает с ужином. Август, как обычно, почти не поел, но кофе выпил почти полностью. Брат кажется ещё немного напряжённым, но их последний секс, видимо, успокоил его в достаточной степени, чтобы это напряжение не перелилось через край. Он тянет его подняться и прижимает к себе. Август облизывается, с пару секунд наслаждаясь его прикосновениями, и улыбается.

- Интересно, что оттуда тебе нравится больше всего. Я уже выбрал, что понравилось больше всего мне.

В комнате он садится на кровать и наблюдает за тем, как Валери деловито перебирает покупки. Зрелище это не может не вызывать улыбку, но Август старается, чтобы она не выглядела слишком смущающей – это, в конце концов, не в его интересах, даже если он и сам достаточно смущён. Есть что-то в том, когда всё это покупают специально под тебя. Легко представить, о чём Валери думал, что представлял – они представляют одно и то же.

- Мне больше всего понравилось это, - говорит он, вытягивай каждый фиксатор один за другим, включая верёвку. Мысль о том, что Валери его обездвижит, и что будет делать после, будоражит особенно сильно. Впрочем, другие варианты тоже исключительно хороши.

Он надевает на него ошейник. Август вновь облизывается, и подаётся немного ближе, к его голосу, еле слышно выдыхая. Теперь он чувствует его прикосновения на своей шее даже тогда, когда их нет.

- Что бы ты хотел со мной сделать?
[nick]August[/nick][status]make me unsee it[/status]

Август наблюдает за тем, как Валери раскладывает вещи на кровати – аккуратно, педантично, как он делает всё остальное, уже стоя в стороне, молча, как пленник молча наблюдает за тем, как перед ним раскладывают инструменты пыток, если бы только это ожидание не было так мучительно приятно. Он пока не знает, как именно Валери планирует использовать распорку. Ошейник всё ещё приятно обтягивает шею.

Он открывает рот и издаёт тихий мычащий звук в ответ на его слова, уже в кляпе. Удовольствие доставляет даже думать о том, что ему нравятся его стоны, слышать, что те ему подходят – взгляд Августа становится немного помутневшим.

Раздевать себя он практически не помогает, слишком наслаждаясь тем, как Валери делает это сам – в его движениях чувствуется приятная лёгкость, с какой обращаются с тем, что принадлежит тебе. В процессе, Август утыкается носом в кровать, снова издаёт жалобный звук, когда брат разводит его ноги, закрепляя распорку, - теперь, когда закреплены и руки, он полностью для него раскрыт в этой унизительной позе. Лежать так, действительно, неудобно, и не отдохнувшее ещё тело приятно ноет.

Ему нравится всё, что он говорит. Все его прикосновения – и любое из них сейчас чувствуется по-особенному, когда нет возможности двигаться. Теперь – он не может ничего сделать с тем, как он будет его трогать, где, насколько неприличными будут эти прикосновения.

От прикосновений его губ Август вздрагивает и с тихим стоном слегка вытягивается, тут же упираясь в ограниченность собственных движений. Он, действительно, больше ничего не видит, и даже если бы не мог всё равно в такой позе, полностью лишиться зрения – совсем другое.

И как же он должен себя вести?

Август стонет от боли, слегка дёрнувшись – он уже, заметно, возбуждается, прижимаясь ногами к распорке в попытке свести ноги вместе.
[nick]August[/nick][status]make me unsee it[/status]

После внезапной вспышки боли он успокаивается постепенно, ещё немного подрагивая в первые секунды – тянет не только от места удара. Дыхание становится глубже, размереннее, насколько это может быть возможно с кляпом во рту, и Август расслабляется, позволяя телу самому тянуть ограничители. Слова Валери вырывают из него выдох, который тут же сбивается в тихое мычание. Он позволяет себе увлечься этой фантазией, хорошо представить, каково это – жить только ради его удовольствия. На самом деле, не так уж сильно отличается от того, как он живёт и без того.

Было бы приятно, действительно. Видеть его взгляд, каким он смотрит, когда хочет его, слышать голос, каким он говорит все эти вещи, практически постоянно, и всегда быть готовым раздвинуть перед ним ноги. Быть его вещью.

С несколько секунд Август забывает дышать. Становится жарко.

Валери ненадолго отходит, и на какое-то время приходится лежать так одному, уже возбуждённому, в этой слишком неприличной позе. Да, это действительно «то самое» ощущение – ждать его, не быть способным ему отказать. Август вновь сжимает ноги, тихо проскулив – слишком приятно, когда знаешь, что это он не даёт их сдвинуть.

Он потирает пальцами между ягодиц, и после этого вставляет вибратор, но сейчас даже от этого – невероятно хорошо, теперь, действительно, хочется чувствовать внутри хоть что-то, и особенно в момент, когда как раз пытаешься свести колени, но всё равно не можешь спрятаться.

Август протяжно стонет, и под пальцами, губами Валери, чувствуется, как по его коже бегут мурашки. Этого, его рук, его прикосновений, его всего – непростительно мало, и он сжимается, невольно крепче обхватывая вибратор, от одного только пойманного чувства, как брат сейчас нависает над ним сверху.

Вместе со звуком вибрации звучит сладкий, откровенный стон, и Август сжимает руки, тянет их, пытаясь прикоснуться к себе, но ожидаемо не может. Голос брата уже хриплый, его дыхание заметно сбивается от возбуждения. Он говорит, что мог так и не узнать, и в его голосе как будто действительно слышится сожаление. В его голосе – совершенно точно – наслаждение тем фактом, кем является его брат.

Август кусает кляп.

И кто же я?

И очень вовремя, потом что вместе с прикосновением к члену с его губ срывается совершенно бесстыжий скулёжь, переходящий в протяжный шлюшачий стон. Слишком хорошо, и слишком быстро, и невыносимо мучительно, потому что дотронуться до себя всё ещё не получится. Август начинает ёрзать, тянуть руки, вновь пытаясь к себе прикоснуться, и громко, сдавленно ноет, ещё похныкивая, когда он убирает вибратор, а затем – снова.

Его желание не трудно выполнить. От сильной вибрации всю нижнюю часть тела сводит от удовольствия, затем – растекается выше приятной, сладкой дрожью, пока не становится совсем невыносимо. Быть может, Август просил бы прекратить, если бы не кляп, или просил бы ещё – может быть, всё вместе, но сейчас он скулит жалобно, словно действительно умоляя убрать от него жезл, вместе с тем начиная слегка двигать бёдрами, потираясь о него головкой члена.

Теперь Валери ближе, ему приходится ниже наклоняться, чтобы коснуться шеи Августа, и оттого только лучше чувствуется, каково это – когда он прижимает к кровати, зажимает собой. Вибратора явно становится мало, и Август представляет, как приятно было бы, если бы он сейчас его трахал. Тонко, прерывисто скуля, он потирается быстрее, и кончает, задрожав всем телом, после издав ещё несколько хнычущих звуков.
[nick]August[/nick][status]make me unsee it[/status]

Тон Валери отдаёт насмешкой, но Август чувствует, как сбито от возбуждения его дыхание, почти – чувствует его губы на своей коже, слышит, каким довольным кажется это высказывание. Возбуждение от его слов смешивается с дрожью после оргазма, мучительно крутит в груди. Август не успевает успокоиться, как брат снова касается его вибратором, и громко мычит, задёргавшись, чтобы отстраниться, но заканчивается это тем, что он наоборот успокаивается, вытягивается, насколько может, впиваясь наручниками в запястье, и тянет громкий протяжный стон, жалобный. Так сразу – слишком мучительно.

Он судорожно выдыхает, когда эта пытка наконец заканчивается. Действительно, его ещё трясёт, и трясёт сильнее, чем могло бы, от последних прикосновений. Он едва успевает уловить, как Валери расстёгивает ремень, хоть и чувствует это, слышит – хорошо. Из-за второго вибратора сложно так взять и успокоиться.

Из-за него самого – сложно.

Из-за того, в какой позе он стоит, пока брат раздевается. Ему действительно хочется выпрашивать, но кляп избавляет от такой необходимости, не даёт ничего сказать. Август подтверждает его слова сдавленными хнычущими звуками, ёрзает насколько может. Вибратора ему определённо мало. Хочется его – внутри.

Но так приятно, когда он делает это сам. В конце концов, чувствовать, насколько он его хочет, сводит с ума.

Он протяжно, сладко стонет, наконец почувствовав его член, и с тихим, коротким поскуливанием, расслабляется, как он приказывает. Да, так намного приятнее – им обоим. Сейчас, не пытаясь ничего сделать, не дёргаясь, лёжа под ним и не имея возможности как-то повлиять на процесс, легко почувствовать себя его собственностью. Август задерживает дыхание, прежде чем снова начать коротко, пошло постанывать под его толчками, ещё слаще – от прикосновений к члену, болезненнее – от того, как тянет по всему телу, когда он прижимает к кровати.

Август прикусывает кляп, стараясь утихнуть хоть ненадолго, но стоны всё равно прорываются, тем более – вместе с тем, как Валери выпрямляется, и темп становится заметно быстрее, постепенно стирая даже эти попытки себя как-то сдерживать.

«Как хорошо».

Как хорошо чувствовать себя его вещью. Не говорить ничего, просто позволяя ему брать себя, когда он захочет – хорошо. Изнывать от ощущения, как приятно чувствовать его внутри, - хорошо.

Август послушно сжимается, глубоко застонав – сейчас прикосновений к себе не хватает невыносимо, но он больше не двигается, даже рефлекторно пытаясь дотянуться руками. Чувствует его – слишком ярко, каждое движение, каждую волну возбуждения, чем дольше это продолжается, каждый прилив удовольствия к телу Валери. От одной мысли, что он кончит внутрь, пока держит его в такой позе, Август по-шлюшачьи скулит, начиная подрагивать в коленях, сжимать пальцы. Весь низ живота горит. Он замирает, кончая снова уже скорее со всхлипами, чем со стонами.
[nick]August[/nick][status]make me unsee it[/status]

Август тяжело, протяжно выдыхает в кляп, - ещё не полностью прошла вспышка наслаждения, она ещё растекается приятной, сладкой слабостью по всему телу, и в эти моменты он чувствует, как Валери кончает в него. В чём-то, это даже приятнее, чем получить разрядку самому – знать, что принёс ему удовольствие, быть его.

Пока брат приходит в себя, Август лежит в той же позе. Он успокаивается несколько медленнее него, поскольку всё ещё стоит так. И даже когда Валери снимает распорки, кляп и маску, его всё ещё слегка потряхивает, это состояние «подчинения» проходит не сразу.

Наконец, они ложатся вместе. Ноги дрожат. Да и тело после продолжительного нахождения в одной позе побаливает. Август улыбается, облизнувшись – губы ещё красные – и говорит:

- Привет.

Ведь теперь он его видит. Валери обнимает его, крепко, не снимая наручники. Август шумно выдыхает и прикрывает глаза, наслаждаясь. В каком-то смысле эта короткая сцена – прекрасное изображение их жизни в последнее время. Интересно, преобразится ли это изображение таким же способом. Освободит ли он его в какой-то момент? Август уже не знает, как будет чувствовать себя тогда.

Он определённо слишком быстро к этому привык.

– Ты никогда раньше этим не интересовался? Выглядишь… довольно естественно, - отзывается Август, теперь тоже его обнимая.

Валери предположил верно – в душ убежать действительно хочется. Но не то чтобы смертельно. Какое-то время, ещё хотя бы минут пять, приятно побыть и так. Особенно когда он такой спокойный и ласковый. В такие моменты становится за него страшно. Но и любишь его – ещё сильнее.

Август вспоминает, как прошёл его день. Он уж было хочет сказать, что ничего интересного не случилось, кроме изучения содержимого этой занимательной коробки. Но потом вспоминает, что было что-то ещё, и вскакивает, принимаясь копаться в своей одежде наполовину свиснув с кровати.

- Ещё как понравились! Сейчас…

Он извлекает из кармана подаренный Валери смартфон, разблокирует экран и наводит на брата камеру. Всего с пару секунд подбирая ракурс, Август его фотографирует. Кажется, его совершенно не волнует, каким образом тот сейчас выглядит, после секса. Из фотогалереи на него смотрит его брат – такой, каким он является для всех нормальных людей. Такой, каким он видит себя в зеркале, и такой, каким его хотелось бы видеть самому.

- Эти фотографии, - запальчиво начинает Август. – Они настоящие. Ты настоящий, я настоящий. Или наоборот? Я не знаю. Без всего, понимаешь? Просто ты и просто я.

Он падает обратно к нему на кровать и теперь наводит на них фронтальную камеру. Ещё пара секунд – и новая фотография. Август на ней улыбается. Немного натянуто – сложно улыбаться всерьёз, когда в процессе видишь себя таким.

Он открывает новое фото. Повторяет эхом:

- Просто ты и просто я. Никакой крови, никаких морщин, страданий, никаких ран.

Август улыбается немного печально, но счастливо.

- Видимо, статичные снимки выглядят обычно. Во время съёмки я всё ещё вижу как вижу. Но после…

Он берёт Валери за руку.

- Так что мне действительно понравился твой подарок.
[nick]August[/nick][status]make me unsee it[/status]

Август всё ещё улыбается, рассматривая фото с нежностью. Может, и хорошо, что он сделал его сейчас. Валери после секса чрезвычайно хорош. Нужно будет сделать ещё много снимков.

- Я – сильно, - отвечает Август. – Хотя сейчас сложно сказать. С тех пор, как мы впервые переспали, мне сложно разглядеть себя в зеркале. Оно как будто бы вечно запотевшее. И даже на камере, я в помехах, как в хоррорах, - не подлежащий съёмкам сверхъестественный элемент.

Он невесело усмехается.

- Но я начал различать больше деталей, недавно. Как кровь, например, про которую тебе рассказал. Раньше я видел себя таким, как после аварии. Сложно разглядеть, но пока что мне кажется, что это так и осталось. А здесь… просто я. Хоть и выгляжу я не очень, но до зеркала точно далеко.

Август вновь смотрит на фотографию Валери, где он один. У него забавное непонимающее выражение лица.

- Ты выглядишь моложе. И по твоему лицу сложнее прочитать эмоции. Но ты, в общем, и так стал выглядеть лучше. В какой-то степени. Больше похож на себя, чем на отца, это точно. А на фото – так и совсем ты.

Задумавшись, он поясняет:

- Конечно, ты не выглядишь совсем как отец. Сходство есть, фамильное. Но я говорю скорее о… печати лет?

Август тихо смеётся.

- Прости за поэтичность. Я имею в виду, ты выглядишь как человек, которому немало пришлось вынести в жизни. Так, как люди стареют, будучи молодыми, под этим грузом. У него было так же, потому и похожи, в основном. Конечно, крови тоже нет. Руки как руки. Это всё… непривычно.

Если подумать, для него всё непривычно. Он не видел Валери довольно долго, в том или ином виде. Но с тех пор, как Август открыл глаза, он пытался как-то свыкнуться с тем, что видит. А теперь чувство, что всё снова переворачивается с ног на голову. Или с головы на ноги?

- Будет сложно не увлечься фотографиями и не фотографировать всех подряд. Я ведь теперь не знаю кто как выглядит. Один из курьеров сегодня выглядел совсем плохо. Если бы я его сфотографировал, я бы знал точно, вижу это только я или он такой для всех. Но тогда я буду совсем странным. Все подумают я с ума сошёл.

Он вновь усмехается.

- И будут правы, наверное.

Август откладывает телефон и поворачивается к Валери. Целует его, долго, нежно, прежде чем отпустить. В реальности он выглядит иначе. Но теперь, с этим изображением, игнорировать это становится немного проще.

- Пойдёшь со мной в душ?
[nick]August[/nick][status]make me unsee it[/status]

Сейчас Август чувствует себя расслабленным. Даже на его руки, и теперь свои тоже, смотрит не с таким страданием на лице, пока они моются. Да, он уже знает, что это не отмыть. Когда-нибудь придётся прекратить терзать себя попытками. Валери помогает ему в душе, да и Август ему – тоже. Удивительно, как брат справляется с такими длинными волосами в одиночку.

После душа он просит их расчесать, и Август с радостью соглашается - ему нравится к нему прикасаться.

Следующие несколько дней проходят без происшествий, в спокойной будничной атмосфере. Конечно, едва ли для многих людей на свете установка камер на входе является будничным делом, но Август это решение предпочитает не комментировать – в конце концов, в их случае оно не лишнее.

Большую часть свободного времени он посвящает своему новому увлечению – рисованию. Пытается нарисовать Валери с фотографии, но выходит пока что не очень. Изредка он вновь играет на фортепиано, скорее в задумчивости, запишет пару-тройку нот, и очень много спит. Готовка Валери на работу становится частью его ежедневной рутины.

Смартфон, подаренный Леонардом, всё это время молчит.

В четверг брат приходит недовольным и с порога грубо его целует, проронив комментарий про их нового «друга». Август отвечает на поцелуй податливо, с явным наслаждением, и смотрит на Валери взглядом слегка затуманенным, когда они заканчивают.

Для того, чтобы прийти в себя, потребовалась пара секунд.

- Этого у него не отнять, - он коротко усмехается, переводя взгляд на коробку. Необычно, что Валери принёс её домой. Что же там такое?

- Я могу посмотреть?

На самом деле, он уже тянется пальцами, чтобы снять упаковку. Какими бы ни были подарки Леонарда, как бы кого они ни бесили, а внести разнообразие в чью-то жизнь он уж точно умеет. Валери, возможно, это даже на пользу.

Внутри оказывается коробка шоколада.

- Интересный выбор, - хмыкает Август, а затем читает карточку.

«Никогда не узнаешь что внутри, пока не попробуешь».

- Не слишком-то тонко, - комментирует он. – И слишком загадочно. Мог бы придумать что и получше.

На его губах появляется лёгкая улыбка. Есть всё-таки что-то забавное в том, как Лео его изводит. Валери смешно реагирует, потому что реагирует в принципе. На секунду появляется мысль, что всё это смахивает на какую-то наполненную флиртом прелюдию, но брата сложно представить вместе с этим типом даже в лучшие, так сказать, времена.

К тому же, похоже на то, что это подарок им обоим.

- Почему не выкинул по дороге?

Леонард достаточно часто дарил ему шоколад, но всегда малыми порциями, т.к. шоколад тот был исключительно хорош. Только такой, хороший, Август и любит, зато любит достаточно сильно. Валери, знающий это, небось злится только сильнее, и потому просить у него выкрасть кусочек кажется плохой идеей.

- Может, отдадим соседям? Или консьержу.
[nick]August[/nick][status]make me unsee it[/status]